Орелинская сага. Книга вторая - Марина Алиева

Лоренхольд с удвоенной энергией зашагал по тропинке и, проходя мимо гнездовины Старика, посмотрел на неё с вызовом. Древний старец больше не пугал его. Страх отступил, и осталось только страстное желание во всем разобраться.

Возле пещерки Нафина орель тоже долго не задержался. Просто повернулся спиной к выходу и взлетел, зорко осматривая скалы. Очень скоро он заметил удобную площадку. Точнее, две, ступенями поднимавшиеся одна над другой. Лоренхольд опустился на нижнюю и некоторое время внимательно её изучал. Увы! Ни пустого сосуда, ни каких-либо знаков, оставленных Тихтольном на ней не было.

Почесав за ухом, он с досадой пнул ногой камень, похожий на детскую игрушку-вертушку, и перелетел на верхнюю площадку.

Здесь места было совсем мало из-за огромных валунов, так что орели вряд ли стали бы тут останавливаться. Но внимание Лоренхольда сразу же привлек большой камень, неестественно приваленный к скале. Хорошенько присмотревшись, юноша понял, что этот камень вообще был не отсюда. Его словно вырвали из какой-то другой породы и поставили здесь, где он выделялся и цветом, и фактурой, а уж кому, как не леппу знать в этом толк! Более того, под камнем угадывался вход в низкий лаз, и Лоренхольду, задрожавшему от предвкушения находки, не составило большого труда его отодвинуть и заглянуть внутрь.

В следующее мгновение пальцы его бессильно разжались. Обломок Генульфовой пещеры, ничем не удерживаемый, повалился на край площадки, раскололся надвое и покатился вниз, дробясь на мелкие кусочки. Но Лоренхольд этого даже не заметил. Стон, разрастающийся в вопль ужаса, вырвался из его груди, будя окрестное эхо, которое понесло его по горам.

В нише, на каменном полу, лежал мертвый Тихтольн!

Точнее, то, что от него осталось – совершенно высохшая оболочка в орелинских одеждах. Рядом валялись оба сосуда, и Лоренхольду не нужно было их обследовать, чтобы понять, что его брат умер вовсе не от голода. Он был убит!

Убийство!!!

Для орелей это немыслимо!

Для орелей… Но могут ли себя так называть те, кто живет в Гнездовище?! Какое право они на это имеют? Давнее родство? Но с кем? С орелем, которого обвиняли в страшном преступлении?…

Лоренхольд снова застонал и схватился за голову. Значит, мальчишка все же убил его брата! Но за что? И куда делся сам?… А, может, это не он? Может, это Старик убил их обоих? Тихтольна бросил здесь, завалив его могилу принесенным откуда-то камнем, а Нафина закопал у себя на заднем дворе? Потому и возится там по ночам – перекапывает! Слой земли в Гнездовище не такой уж и глубокий, дожди и ветры легко обнажат любое захоронение… Да, это может быть… Значит, нужно немедленно лететь и проверить! И, если догадка верна…

Лоренхольд отшатнулся от ниши. Смотреть в неё больше не было сил. Даже если его догадка верна, он все равно не вправе судить. Участь убийцы будут решать Иглоны Шести Городов и все летающие орели. Но ненавидеть он мог! Горячей лавой ненависть растекалась по его сердцу и мозгу, затопляя душу. Скорей, скорей, лететь к Старику! Сейчас он найдет Нафина, а потом заберет отсюда сестер и всех Летающих орелей. Им нечего тут делать! Гнездовище – ловушка, в которой все они погибнут!…

Лоренхольд закрыл лицо руками и полетел. Слезы жгли глаза, но наружу никак не могли излиться, словно вода, застоявшаяся во впадинах глаз какого-то каменного изваяния. Нисколько не таясь, он спикировал на задний двор древней гнездовины и сразу же бросился в тот угол, где вчера ночью видел Старика.

Так и есть! Холмик свеженакопанной земли! Правда, он маловат для могилы, но ничего, сейчас посмотрим! Лоренхольд принялся руками раскидывать землю… Камень… Еще один!… Что это? На них надписи, рисунки… Перед глазами молодого человека замелькали знакомые с детства имена: Хеоморн, Дормат, Гольтфор… Записи Генульфа? Но где же мальчишка?!…

Орель поискал глазами что-нибудь, что напоминало бы могилу Нафина, и тут заметил Старика. Он стоял возле гнездовины, молча, наблюдая за Лоренхольдом. В его спокойствии не было никакой тревоги, только обреченность и даже, кажется, облегчение.

Лоренхольд выпрямился.

– Ты знаешь, что я нашел наверху?

– Знаю. И знаю, что ты подумал. Но это не так…

– Так, или не так – мне наплевать! Тот, кто лежит наверху, был моим братом, и он убит! Кто это сделал? Ты?

– Нет.

– Значит, мальчишка! Где он?!

– Не знаю.

Пустой голос Старика делался все глуше.

– Я не знаю, где сейчас Нафин, и что там произошло, но ты должен поверить мне на слово – он не мог убить…

Слезы, наконец-то брызнули из глаз Лоренхольда. Бессильные слезы ярости.

– Должен!!! Я должен верить ТЕБЕ?!! Да я ненавижу тебя! Я знаю, что ты хранишь какую-то тайну, и что мальчишка, которого ты покрываешь, считает себя избранником Судьбы, способным снять с вашего рода проклятие Хеоморна. Но вам его никогда не снять! Генульф был убийцей! И вы недалеко ушли от него! Дети Дормата давно мертвы! Мертвы, как и мой брат Тихтольн! Никому из них никогда больше не вернуться на Сверкающую Вершину! И я, если бы только мог.., если бы обладал таким правом, проклял бы вас снова!…

Юноша зло смахнул слезы с лица и бросился мимо Старика на улицу.

* * *

Старик уже давно стал ощущать беспокойство.

Сначала вернулись сны. Только теперь он не видел ни летящего в пропасть Дормата, ни величественных городов, ни их правителей, заседающих в каменных палатах. Теперь все чаще Старику стало являться Гнездовище, то каким он его помнил в пору детства. И Генульф – такой, как до безумия, и Рофана – еще довольно молодая и полная сил.

Были и другие картины, но те уж совсем непонятные. Старик смутно догадывался, что видит что-то, происходящее далеко внизу, на земле, но понять ничего не мог. Его таинственный брат появлялся во снах совсем редко и все больше молчал. Однако Старик чувствовал – брат очень волнуется. Однажды он внятно сказал: «найдены все», и, проснувшись, Старик ощутил, что не может больше сидеть в бездействии. Сон этот покинул его слишком рано, за окном гнездовины еще висела ночь, но, несмотря на это, Старик вышел на улицу, где расправил крылья и взлетел.

Странное дело – полет его совсем не утомил! Даже наоборот – появились силы, о которых столетний орель и не подозревал. И это, странное на первый взгляд, обстоятельство, еще раз подтвердило, что грядут события, к которым нужно быть готовым.

Его нисколько не радовала разрастающаяся дружба между Летающими орелями и жителями поселения. С грустью смотрел Старик через окно своей гнездовины на соседей, рядящихся в сверкающие орелинские одежды и щеголяющих словечками из их речи. «Глупцы, глупцы, что вы будете делать, когда первые восторги улягутся, и станет ясно, что вы не ровня друг другу?», – размышлял он, наблюдая, как со снисходительными улыбками молодые летающие орели учили своих сверстников-поселян взлетать без травм на крышу самого низкого строения, и как легко взлетали они сами, демонстрируя, что это совсем не сложно. «Наивный Нафин, ты думал, что Гнездовище исчезнет, потому что нас всех заберут на Сверкающую Вершину? Ох, как же ты ошибался! Да кроме нас двоих там больше никто не сможет жить, без риска сорваться как-нибудь в пропасть и погибнуть. Все, кто летал туда, говорили об этом. Так что, не обольщайся, мой мальчик, ты сдвинул камень, который может покатиться только вниз!».

Старик, пожалуй, был единственным, кто увидел отголосок своих мыслей в глазах Торлифа. И понял – начало беде положено. А когда мимо его окна прошел хмурый молодой орелин, неприязненно озирающийся вокруг, надежды больше не осталось. Требовался лишь небольшой толчок, чтобы отчуждение, зреющее в этих двоих, перекинулось на окружающих. И Старин стал готовиться.

Он понимал, что предотвратить в одиночку ничего не сможет, но старался оттянуть ссору между орелями. Раз таинственный брат сказал, что все найдены, значит, Нафин скоро вернется. И вернется не один! Может быть, вместе они сумеют что-то придумать!

Для начала Старик слетал к могиле Тихтольна, чтобы проверить надежно ли она закрыта. Он также отследил путь, по которому Летающие орели спускались в Гнездовище, и с удовлетворением отметил, что проходил этот путь в достаточном удалении от опасной могилы. Ночные вылазки сделались длиннее, потому что сначала Старик обходил Гнездовище, ликвидируя все, что могло вызвать неудовольствие какой-нибудь из сторон. Убирал застывшие потеки Серебряной Воды, небрежно разлитой поселянами, возвращал на место листья, сорванные с кровель неосторожными взмахами огромных крыльев гостей, и только потом взлетал.

Конечно же, он не мог не заметить хмурого ореля, следящего за его полетами из-под раскидистых ветвей Кару.

Поначалу Старик решил, что парню просто не спится, и он вышел полюбоваться звездами. Но на следующую ночь повторилось то же самое… И на другую, и потом опять… Однажды Старик помахал орелину рукой, но, судя по тому, как резво наблюдатель скрылся в гнездовине, не ответив на приветствие, понял, что юноша следил за ним.